При этом миграция международной нестабильности — это также отражение растущей взаимозависимости национальных государств не только в сфере экономики, но и во всех других областях жизни. В собственно экономической сфере процессы роста взаимозависимости проявляются как в области экспорта и импорта товаров и услуг, так и (в растущей степени) в области производства, о чем свидетельствует динамичный рост объемов экспорта капитала. Как показано в предыдущих таблицах, объем производительного капитала, вывезенного за границу в форме ПИИ, увеличился с 51 млрд долл. в 1945 г. до 1,1 трлн долл. в 2000 г.; затем резко снизился в условиях депрессии в 2001 г., составив 650 млрд долл.; новый рост зарегистрирован в 2003—2005 гг., составив 1 трлн долл. (на конец последнего года).
Экспорт финансового капитала является главным источником создания так называемого «международного товара», т.е. продукции, реализованной зарубежными филиалами транснациональных корпораций. Сначала 1970-х гг. объем этой части международного товарообмена превышает объем мировой торговли, составляя в начале XXI столетия около четверти ВВП развитых стран.
Важная форма транснационализации национальных экономик в области производства — это межфирменная кооперация, когда отдельные юридически самостоятельные предприятия разных стран устанавливают тесное сотрудничество в области отраслевой, технологической и подетальной специализации. В отличие от первой формы, где увязка в области производства происходит путем межфирменной кооперации в рамках транснационального капитала, предприятия во втором случае являются юридически самостоятельными, но технологически взаимозависимыми. Они становятся звеньями того же технологического процесса, который проходит в международном масштабе. Экспорт капитала, который уже в момент своего возникновения стремился завоевать монопольное положение в добывающей промышленности отсталых стран и использовать относительный избыток капитала за границей с целью достижения наибольшей прибыли, после Второй мировой войны получил дополнительные стимулы и приобрел новые формы. Об этом свидетельствуют приведенные ниже диаграммы движения инвестиционных потоков в 1960—2004 гг.
Две кривые движения инвестиционного капитала за длительный временной период (1960—2004) показывают неустойчивость общей инвестиционной ситуации с начала XXI столетия. Интересно и то обстоятельство, что к концу XX столетия объемы видов инвестиционного капитала и ПИИ стали выравниваться, приблизившись к отметке 2 трлн долл. В 2001—2002 гг. наблюдалось серьезное падение, но в 2003—2005 гг. специалисты отметили новое и довольно значительное увеличение инвестиций, что, собственно, вполне закономерно, в противном случае не происходил бы рост мировой экономики.
Сильными стимулами для экспорта капитала являются, соответственно, производственно-экономические факторы. Промышленно развитые страны стремятся перемещать в развивающиеся страны (и страны с переходной экономикой) такие производственные мощности, которые в значительной степени ведут к загрязнению окружающей среды. Эта тенденция стала проявляться в наиболее отчетливых формах в 1970—1980-е гг. и укрепилась в 1990-х гг., когда стала стремительно развиваться экспансия капитализма по всему миру. После глубокого спада в 2001—2002 гг. тенденция возобновила свое действие.
Строительство производственных мощностей за границей позволяет обойти систему внешней экономической защиты страны и прочно укорениться в структуре рынка и производства данной страны. Это создает более стабильную и прочную базу для овладения зарубежными рынками, чем экспорт товаров, который легче регулировать с помощью таможенных и других ограничений. Далеко не в последнюю очередь вывоз капитала обусловлен высоким уровнем производительных сил, дальнейшее развитие которых в современных условиях требует более высокой концентрации ресурсов и капитала, более глубокой увязки и использования научно-технических достижений как на национальном, так и на международном уровне. Путем координации поступления отдельных капиталов удается преодолеть его нехватку в разных частях мирового рыночного хозяйства. А это, в свою очередь, создает более широкий простор для развития производительных сил, хотя реализуются они не в полном объеме и неравномерно усиливают континентально-региональные диспропорции.
Одним из наиболее значительных факторов наряду с мотивом прибыли стало нараставшее с 1960-х гг. ускорение темпов экономического роста мировой экономики. Ускоренные темпы экономического роста оказывали давление на динамику внутренних ресурсов накоплений, нехватка которых проявлялась в давлении на импорт капитала из других стран. После Второй мировой войны в некоторых экономически развитых странах долгое время существовала нехватка финансовых ресурсов, смягчавшаяся поступившими к ним зарубежными источниками. Эта нехватка явилась причиной того, что страны, наиболее пострадавшие от войны (ФРГ, Италия, Япония и др.), позднее приступили к экспорту капитала. В послевоенные годы, вплоть до середины 1950-х гг., практически единственным экспортером капитала были США. Лишь во второй половине 1950-х гг. экспорт капитала стал заметным фактором роста и в других промышленно развитых странах, а затем к ним присоединились и некоторые из нефтедобывающих государств Персидского залива.
Давление на экспорт капитала оказывают и развивающиеся страны, стремящиеся получить внешние источники накопления и таким образом ускорить темпы своего экономического роста. Перемещение части производственных мощностей за границу посредством прямых инвестиций в то же время мотивировалось стремлением экономически развитых стран получить под свой контроль регионы со стратегическим сырьем, но на собственной экономической базе, втягивая эти страны в глобальную систему мирового рынка.
Сравнение объемов инвестиционного капитала
Аналитики докладов по ПИИ ЭКОСОС и ЮНКТАД справедливо указывают на то обстоятельство, что «одна из опасностей», которая подстерегает анализирующих политику исследователей, состоит в вынесении заключений на основе ошибочных данных и последующей разработке неверных рекомендаций в области политики. Самые элементарные заключения, к которым стремятся прийти исследователи, анализирующие инвестиции в конкретной стране (например, относительно величины объема инвестиций — растет он или сокращается), сделать далеко не просто. Аналитику не следует полагаться исключительно на совокупные данные о той или иной стране в абсолютном выражении в силу несопоставимости масштабов охвата1.
Исходная рабочая гипотеза для анализа инвестиционной политики — допущение того, что основные макроэкономические данные по инвестициям в любой стране являются неполными. Данные об инвестициях, включаемые в национальные счета, обычно собираются на основе информации, поступающей из организованных секторов экономики, т.е. от юридически оформленных предприятий, профессиональных ассоциаций и государственного сектора. Иногда также подготавливаются оценки по остальной части экономики, т.е. неорганизованному сектору. Неорганизованный сектор имеется в экономике любой страны, и в развитых странах считается, что его удельный вес в экономической активности относительно невелик. Однако в некоторых случаях, в первую очередь в развивающихся странах и странах с переходной экономикой, на неорганизованный сектор экономики может приходиться значительная доля валового объема производства и инвестиций.
Во многих развивающихся странах неорганизованный сектор экономики может быть построен на основе простого воспроизводства и играть лишь маргинальную роль в контексте более широкой рыночной экономики. Можно ожидать, что, как и оценки объема производства, оценки объема инвестиций в основной капитал в этом секторе простого воспроизводства также являются заниженными, поскольку учетные органы не регистрируют данные по ним. Специалисты предупреждают исследователя в отношении того, что данные об инвестициях в постоянных ценах по многим странам должны рассматриваться лишь как весьма приблизительное указание на фактический реальный объем капиталовложений. Однако и довольно ненадежных данных по иным государствам часто не имеется. В таких случаях экономисты (и сотрудники официальных учреждений) вынуждены использовать вместо них показатели объема инвестиций в текущих цепах, которые дают некоторое представление о величине затрат, но не позволяют узнать что-либо о количестве приобретенных инвестиционных товаров. В условиях высоких темпов инфляции такие статистические данные толковать практически невозможно. В любом случае экономисты обычно стремятся избегать использования чисто стоимостного валового показателя путем нормализации стоимостных показателей, например посредством выражения их какдоли ВВП, при этом и ВВП, и нормализуемый показатель исчисляются в этом случае в текущих ценах.
Показатель соотношения объема инвестиций и ВВП позволил бы получить достаточное представление о динамике не поддающегося количественной оценке объема инвестиций в том случае, если бы средние цены на товары и услуги, из которых складывается ВВП, изменялись параллельно со средними ценами на инвестиционные товары; однако нет оснований полагать, что это будет иметь место в действительности. Например, если та или иная страна девальвирует свою валюту в условиях, когда инвестиционные товары в основном импортируются, то цены на эти товары (инвестиции) могут возрасти в большей степени, чем цены на другие компоненты ВВП, в результате чего расчетный показатель соотношения объема инвестиций и ВВП в номинальном выражении повысится даже в том случае, если объем инвестиций не изменится.
Многие трудности, с которыми сталкиваются при анализе динамики инвестиций, возникают и при сопоставительном анализе показателей инвестиций в разных странах. Иначе говоря, существуют неизбежные проблемы с индексами. Действительно, результаты обследований цен в широком круге стран показывают, что в сравнении с другими компонентами ВВП инвестиционные товары в развивающихся странах являются более дорогостоящими, причем они тем дороже, чем беднее страна. Так, в 12 бедных странах (из выборки в 60 стран) доля инвестиций в ВВП составляла 21%, когда в расчетах использовались фактические внутренние цены, и лишь 13%, когда использовались средние цены по всей выборке стран. В 14 же самых богатых странах доля инвестиций во внутренних ценах составила около 24% ВВП, а в средних ценах — около 26% ВВП. Решением проблемы в данном случае необязательно должно быть проведение сопоставления на основе среднемировых цен. Поскольку в среднемировом показателе чрезвычайно велик удельный вес развитых стран, пересчет их инвестиционных расходов в общие цены не приводит к значительному изменению доли их инвестиций в ВВП по сравнению с расчетами на основе внутренних цен. Однако для развивающихся стран с низким уровнем дохода так называемые общие цены отнюдь не являются действительно общими. Поэтому не совсем ясно, как следует толковать значительное снижение доли инвестиций в ВВП бедных стран при пересчете данных по ним в общих мировых ценах. Этот вопрос становится особенно актуальным, когда происходит общий спад инвестиций в мировой экономике, как это произошло в 2001 г. — глобальные ПИИ сократились с 1,492 трлн долл. в 2000 г. до 735 млрд долл. в 2001 г., из которых 503 млрд поступили в развитые страны, 205 млрд — в PC и 27 млрд долл. пришлось на переходные страны Центральной и Восточной Европы; на 49 наименее развитых стран мира пришлось всего 2% мировых ПИИ.
Иными словами, как межстрановые сопоставления инвестиционных расходов, так и анализ их динамики сопряжены со значительными проблемами, которые связаны с индексами и по своей природе неразрешимы. Поэтому аналитик не стал бы спешно делать далеко идущие выводы на том основании, что, скажем, в конкретной стране доля инвестиций ВВП составляет 21% при расчете на основе национальных данных и лишь 10% при расчете на основе международных цен. Вместо этого, полагают специалисты, было бы целесообразно изучить структуру инвестиционных расходов, определить долю новых капиталовложений и капиталовложений в целях замены устаревшего основного капитала, последствия инвестиций с точки зрения расширения мощностей и роста производительности груда и т.д.
Примечания
1. См.: Обзор мирового экономического и социального положения. ЭКОСОС ООН, 1996. С. 134.